Мультфильм кончается многозначительной репликой Великого инквизитора. «Я предаю Гойю вечному забвению, — зловеще говорит всемогущий монах. — Да будет он проклят и стерт в памяти на веки веков»... Нет, суд церкви, проклятие церкви не возымели силы над судом истории, судом времени — Гойя на веки веков остался в потрясенной его искусством памяти человечества. Может быть, сегодня он даже более жив, чем в девятнадцатом столетии. О бессмертии народного искусства и повествует фильм Конрада Вольфа, созданный совместными усилиями кинематографистов ряда социалистических стран и прежде всего союза ДЕФА и «Ленфильма», картина, представляющая несомненный интерес как благородством замысла, так и своими художественными достижениями, сделанными на территории трудного и экспериментального вида киноповествования, каким всегда является рассказ с экрана о жизни гения, да еще такого, как Франсиско Гойя...